Кабинет монсеньора представлял собой замкнутое, тесное пространство, однако за последние недели Бриджет поняла, что здешняя обстановка действует на нее успокаивающе. Темно-зеленый ковролин, древесина книжных шкафов и письменного стола в насыщенных красновато-коричневых тонах, пресс-папье в виде Пьеты [9] , маленькая лампа от Тиффани [10] , сделанная из цветного пурпурно-зелено-оранжевого стекла и даже густой запах – смесь мебельной полироли и свечного воска – придавали помещению вид убежища, места, где в точности понимают, каково ей сейчас приходится. Только монсеньор ее и понимал.

Ее взгляд скользнул по портретам трех архангелов на стенах: традиционная католическая живопись, именно то, что ожидаешь увидеть в кабинете почти отошедшего от дел священника, однако они уже как добрые друзья, наблюдающие за еженедельными встречами Бриджет с ее наставником. Ангельски прекрасный Рафаил в струящихся винно-красных одеждах, чьи крылья почти такого же цвета, ведет юного Товия [11] через пустыню; Гавриил – небесный посланник, почти женственный из-за своих рыжевато-белокурых кудрей, приносит Деве Марии весть о воскресении Иисуса; Михаил с мечом в руке, попирающий шею несколько мультяшного змея, – победитель Сатаны, которого только предстоит низвергнуть с небес, – они словно присматривали за Бриджет, будучи единственными свидетелями ее еженедельных встреч с монсеньором, помогающим ей освоиться в странном новом мире.

Монсеньор закончил, осторожно закрыл переплетенный в кожу журнал, в котором писал, и положил его в ящик своего письменного стола. Послышался щелчок замка, а затем монсеньор спрятал ключ в кармане своей рясы и переключил внимание на Бриджет.

– Может, обсудим вчерашний обряд изгнания?

Он всегда использовал слово «изгнание» вместо «экзорцизма». Бриджет это, в общем-то, нравилось. «Изгнание» звучало приятней, и не так сильно, как «экзорцизм», ассоциировалось с зеленой блевотиной и крутящейся головой Линды Блэр, сыгравшей в свое время одержимую в «Изгоняющем дьявола».

– Как вам будет угодно.

– Ты очень хорошо справилась со своей первой одержимой.

– Спасибо.

– Ты помнила правила, прислушалась к инстинктам, – он на мгновенье замолк. – Я впечатлен.

Бриджет просияла. Получить похвалу монсеньора было не так-то просто. Это ради нее она так упорно трудилась, зазубривала правила и тренировалась до изнеможения в надежде, что, когда пробьет ее час, она вспомнит ритуал. Бриджет захотелось перепрыгнуть через стол и обнять монсеньора.

– Однако тебе все равно надо поработать над своим умением концентрироваться прежде, чем мы примемся за более сложные случаи одержимости.

Концентрация. Она ненавидела это слово.

– О.

– Эти создания могущественные, Бриджет. Они не просто злые духи, нечто из сказок и кошмаров. Демоны появляются здесь не по собственной воле. Их требуется призвать заговором или сатанинским ритуалом, и от этого их сила лишь увеличивается, чему ты и была вчера свидетельницей. Если собираешься добиться успехов в этой профессии, ты должна научиться концентрироваться.

Стоп, что он сказал?

– Профессии? Вряд ли я...

– И все-таки, – гнул свое монсеньор, игнорируя ее возражения, – ты удивительно талантлива. Я ни у кого не встречал таких уникальных способностей.

– Правда? – Раньше Бриджет даже не приходило в голову спрашивать, попадались ли ему похожие на нее. Можно сказать, она просто предположила, что они были. Неужели она такая одна?

Монсеньор покачал головой.

– Я никогда не видел, чтобы кто-то возлагал руки на одержимого, и добивался такого успеха, как ты вчера.

Это не очень-то обнадеживало.

– Почему? – спросила она. – Почему я?

– Трудно сказать. Очевидно у тебя дар.

Изгнание демонов – дар? Тоже мне дар, все равно, что получить белье в подарок от Санты.

– Твои таланты способны принести пользу куче людей. Подумай обо всех миссис Лонг, которым ты можешь помочь. Мне бы удалось ее освободить лишь после многих сеансов, после многочисленных болезненных обрядов экзорцизма.

Все страхи Бриджет из-за ее новой силы выплеснулись наружу.

– Что если это не дар? Что если... – Бриджет прикусила губу. – Что если в этих случаях одержимости демонами каким-то образом виновата я?

Монсеньор пришел в растерянность.

– Не понимаю.

– Вы же сами сказали, отца Сантоса прислали сюда потому, что в Ватикане озабоченны ростом демонической активности в наших краях.

– Да. И что?

– Ну, я с тринадцати лет присматривала за близнецами Фергюсонов, и раньше ничего странного или демонического не происходило. И вдруг оказывается, что я способна на... это.

Бриджет нервно сглотнула. Озвучивать свои опасения было немного страшно.

– Эта моя сила... а вдруг я сама призвала в их дом демонов?

– Ты совершала сатанинские ритуалы без моего ведома? – спросил монсеньор.

– Э... нет.

Он улыбнулся.

– Тогда вряд ли у тебя есть причина для беспокойства. Кроме того, миссис Лонг никогда раньше о тебе не упоминала. Может вас с ней связывает нечто мне не известное?

Бриджет покачала головой.

– Вот видишь? Причина вовсе не в тебе. Да и Фергюсонам с миссис Лонг очень повезло, что ты вовремя обнаружила свои новые таланты.

Бриджет попыталась улыбнуться. Повезло им, не ей.

– Что касается отца Сантоса, думаю, в Ватикане принимают это слишком близко к сердцу. За свою жизнь я уже видел всплески одержимости демонами. Это естественное явление.

– О, ну ладно.

– Так что не волнуйся.

Монсеньор улыбнулся. Он выглядел таким довольным, таким гордым ее успехами. И все же...

– А что, если мне не нужна эта сила? – выпалила она. – Что если я просто хочу стать прежней?

Монсеньор склонил голову на бок.

– И какой же ты была?

– Нормальной, – вздохнула Бриджет.

– Нормальной? О, Бриджет. – Монсеньор замолк. Его губы поджимались все больше, пока их розовая линия не исчезла, превратившись в едва различимую побелевшую нить. Похоже, он не находил слов.

– Мне казалось, тебе нравятся наши встречи, изучение правил, – наконец сказал он. – Думал, тебе нравится изгонять.

Бриджет откинулась на спинку кресла. В этом-то и проблема.

Ей действительно нравится изгнание. Слишком уж нравится. Эти ощущения, эта сила... во что они ее превращают? В какую-то извращенку, которая тащится от разговоров с демонами? Для таких сумасшедших есть секты.

– Пожалуй, – пробормотала она.

Монсеньор обогнул стол и встал рядом с ней.

– Бриджет, мне не хочется заставлять тебя делать то, что тебе не нравится, но я чувствую себя в ответе за твое будущее. Не отмени я в тот день встречу, на которой должен был консультировать твоего отца по делу Андермейера, был бы там и, возможно, смог бы предотвратить трагедию. – Он положил на ее плечо крепкую руку. Уголки его рта недовольно изогнулись, но серые глаза смотрели ласково. – Я считаю себя лично ответственным за твое благополучие.

Сколько извинений. Ясное дело, монсеньор и впрямь сожалеет. Последние недели он так терпеливо пытался объяснить ей, кто она такая, и на что способна, однако не так уж часто выпадает возможность сказать «Вы не виноваты», прежде, чем эти слова потеряют значение.

Бриджет вздохнула.

– Вы не виноваты.

– Да, – похлопал ее по плечу монсеньор, – но я собираюсь приглядывать за тобой и направлять тебя в новом мире, который ты недавно открыла. Вместе – мы сила, и врагу придется с нами считаться.

Офигеть!

Монсеньор нагнулся к ней.

– Я в тебя верю, Бриджет. Верю, что ты способна на удивительные свершения. – Монсеньор вернулся к своему креслу. – А теперь, давай поговорим о миссис Лонг.

Бриджет потупилась.

– Ладно.

– Их было трое, верно?

Бриджет призадумалась. Трое назвали свои имена, однако в самом конце, последний из них, тот, что предостерег, показался ей... другим? Новым? С чего она вообще решила, что он с ними не связан? Что-то она не заметила у них бейджиков с именами. И все же...