– Ну же.

– Отсюда не сбежать, раб, – сказал Амаймон. – Из моего дома нет выхода.

Бриджет ковыляла за отцом Сантосом в конец церкви. Боль от ребер и вывихнутой лодыжки смешались воедино, каждое движение, каждый вздох возобновляли агонию. И когда она уже подумала, что больше не сможет сделать ни шага, отец Сантос распахнул дверцу в исповедальню и впихнул Бриджет внутрь.

– Не сбежишь! – взревел Амаймон и раздался треск дерева. А затем в полет отправилась еще одна скамья, пробив окно комнаты плача.

Бриджет оперлась на одну руку, а второй крепко обхватила ребра.

– Прошу, скажите мне, – выговорила она между судорожными вдохами, – что у вас есть план.

Отец Сантос выглянул в окошко исповедальни.

– Помимо спасения наших жизней? Нету.

Бриджет дышала все тяжелее и тяжелее. От нехватки воздуха у нее начала кружиться голова, а боль расходилась от ребер вниз к бедрам и вверх, простреливая плечи.

Очередной рев. Очередной треск дерева, когда демон в теле Сэмми вырвал скамью из пола и швырнул ее через всю церковь, словно она сделана из пенопласта. На этот раз та врезалась в стену прямо над дверью исповедальни, заставив отца Сантоса нырнуть в укрытие, стоило крошечной комнатке содрогнуться от удара.

– Сила повелителя велика! Наблюдатель сгинет!

– Нам конец, – выдохнула Бриджет.

Отец Сантос стряхнул пыль с волос.

– Бриджет, выслушай меня.

– Что еще? – В свои последние минуты жизни ей скорее хотелось упиваться жалостью к самой себе.

– Слушай, я знаю… – Он опустился перед ней на корточки, обняв колени руками. – Я знаю, ты скрываешь кое-что.

– Чего?

– Я наблюдал за тобой у миссис Лонг, в магазине кукол. Ты сдерживала что-то, что-то, вызывающее у тебя беспокойство.

Бриджет резко выпрямилась.

– Мне доводилось видеть других наблюдателей во время изгнания демонов, и в те моменты, казалось, их наполняет что-то, некое чувство, какая-то энергия. Что бы это ни было, ты с этим борешься.

Он знал?

– Вы такое уже видели?

– Да.

Бриджет закусила губу. Где-то есть другие такие же как она, те, кто также ощущает странное жжение в теле и покалывание глубоко внутри. Может и ее отец тоже? Может и он чувствовал нечто подобное? Принять это?

– Бриджет, примерно через тридцать секунд мы оба умрем. Сейчас самый подходящий момент, чтобы примириться со своей судьбой.

Он говорит так будто бы это легко, как прогуляться по улице или заказать кофе в Старбакс. Примирись со своей судьбой, Бриджет. Это всего-то и значит, что ты наполовину демон.

– Покажись, раб, – ревел Амаймон. Он стоял прямо напротив исповедальни.

Отец Сантос вскочил на ноги и мельком выглянул в окошко. Он развернулся к ней и зачастил:

– У меня есть план, но он сработает, только если ты будешь достаточно сильной, Бриджет. Сильнее, чем когда бы то ни было.

– Отдай мне наблюдателя, – продолжил Амаймон. – И я сохраню тебе жизнь, священник.

Отец Сантос сжал ее руку.

– Амаймон сейчас не обладает всей своей силой. Я нарушил ритуал, разбрызгав кровь твоего брата. Однако это лишь вопрос времени, когда монсеньор восстановит символы, чтобы завершить призыв. И тогда твоего брата будет уже не вернуть.

– Я теряю терпение, раб, – злился Амаймон. – Я сотру тебя в порошок, если ты не подчинишься мне.

– Но, если мне удастся снять кольцо с пальца монсеньора, мы сможем остановить ритуал.

Бриджет вскинула голову.

– Кольцо?

– Оно управляет ритуалом и защищает монсеньора от Амаймона.

– Это спасет моего брата?

Отец Сантос покачал головой.

– Нет.

– Тогда…

– Ты, Бриджет. Ты та единственная, кто может спасти Сэмми.

Бриджет опустила взгляд.

– Я не могу.

– Можешь.

– Сейчас же, раб!

– Бриджет, время принять свою суть.

– Вам легко говорить.

Отец Сантос решительно поднялся на ноги.

– На счет три я открываю дверь и бегу к монсеньору. Ты можешь либо последовать за мной, либо умереть здесь. Выбор за тобой.

Обнимая ребра одной рукой, Бриджет кое-как встала.

– Разве это выбор?

Отец Сантос оставил ее слова без внимания.

– Раз. Два. Три!

36

ОТЕЦ САНТОС ОТКРЫЛ ДВЕРЬ ИСПОВЕДАЛЬНИ и бросился бежать по проходу. Бриджет слышала эхо его удаляющихся шагов, пока их не заглушил гулкий хохот.

– Твой священник бросил тебя, наблюдатель, – рычал Амаймон.

Бриджет проковыляла к дверному проему. Сэмми или тот, кто вселился в его тело, стоял по центру алтаря. Она видела его взъерошенные черные волосы, тонкую хрупкую шею, сине-белую пижаму. Но глядя на черты его лица, озаренные тусклым светом мерцающих свечей, Бриджет понимала, что это нечто, это существо, больше не ее брат.

Мышцы его лица совершенно изменились. Его плоский нос стал острым, а обычно безвольный подбородок – квадратным. Почти незаметные тонкие губы были приоткрыты, обнажая щербатые зубы. Брови же Сэмми нависали над глубоко посаженными глазами.

– Итак, наблюдатель? – Амаймон не двигался. – Не хочешь бросить мне вызов? Изгнать меня?

– Изгнать. Изгнать. Изгнать повелителя, – насмехались фигуры на витражах. – Наблюдатель не может. Повелитель силен.

У Бриджет защемило сердце. Сэмми. Это ее вина. Она должна была предвидеть это, должна была защитить его, и вот теперь он здесь, с душой демона внутри, высасывающей из него жизнь. Бедный Сэмми.

Который вырывает с корнем скамейки и швыряется ими.

Но это все еще ее брат, который делал за нее домашку по математике, когда ей было неохота заниматься этим самой, и который забирался к ней в кровать, когда ему снились кошмары. Ритуал призыва Амаймона не завершен. Пока не завершен. А значит, он по-прежнему остается Сэмми.

Если это лишь половина его силы, то ты крупно встряла, Бридж.

Верно, однако, если ей суждено умереть, она умрет, пытаясь спасти своего брата.

– Я изгоняю тебя, Амаймон.

Под сводами церкви разнеся хохот.

– Избавьтесь он нее, повелитель. – Голос монсеньора был резким, холодным. Ей не верилось, что когда-то она ему доверяла. – Избавьтесь от нее, чтобы мы могли закончить ритуал.

– Я изгоняю тебя из этой церкви, – продолжила Бриджет.

– Правда? – прогрохотал Амаймон. И, тем не менее, он не двигался.

Его спокойствие нервировало Бриджет.

– Я изгоняю тебя из этого мира.

– Да ну?

– Я-я… – Ее слова, похоже, не действовали, а то самое покалывание во всем теле она вообще не ощущала.

Из-за алтаря раздался голос монсеньора.

– Наблюдатель слаб.

– Да, – рыкнул Амаймон.

– Покажите наблюдателю…

Бриджет услышала пронзительный крик, а затем увидела, как отец Сантос несется через алтарь, как какой-нибудь камикадзе, и бросается на монсеньора.

– Тебе меня не остановить, – заорал монсеньор, когда отец Сантос попытался прижать его руки к полу. – Слишком поздно.

– Быстрее, Бриджет, – крикнул отец Сантос.

Ну, поторопится она, а дальше что? Пока ничто из сказанного ею не возымело хоть какого-либо эффекта на демона.

– Раб глуп, – произнес Амаймон, он вновь обратил все свое внимание на Бриджет. – Пришло время тебе узреть, что значит истинная сила.

Бриджет даже не заметила, что ее ударило. Вот она стоит оперевшись о стенку исповедальни, а в следующий миг уже болтается в шести футах над землей, цепляясь за невидимую руку, что сжимала ее горло. Церковь заполнила какофония визгов и криков, а звериные тени на стенах зашлись в безумном танце, дрыгая конечностями и извиваясь телами. Вдалеке слышались звуки борьбы отца Сантоса и монсеньора.

Державшая ее невидимая рука была крупной, а пальцы достаточно длинными, чтобы обхватывать ее шею целиком. Когда сознание начало ее покидать, ей показалось, что она услышала смех. Не раскатистый смех демона, а девчачье хихиканье. Бриджет удалось немного оттянуть ледяную, чешуйчатую субстанцию от своего горла, и краем глаза она вроде бы заметила две фигуры, стоящие в темном углу церкви: высокий стройный мужчина и девушка в ореоле кудряшек, оба с горящими зеленым глазами. Они казались очень знакомыми. Рука продолжала сжиматься, и Бриджет потеряла их из вида. Ее трахею перекрыло, легкие сдавило от нехватки воздуха. Она почувствовала, как проваливается в темноту.